Подходов и возможностей для лечения гнездной алопеции становится все больше, но не каждая терапевтическая схема применима в детской дерматологии.
Д-р B.G. Craiglow из Йельской школы медицины на недавнем съезде детских дерматологов США выступила с сообщением о важности подбора лечения гнездной алопеции с учетом возраста маленького пациента.
«Таких пациентов [с гнездной алопецией] мы видим часто. Это заболевание часто доставляет значительный эмоциональный дискомфорт пациенту. Легко сказать, мол, «это же просто волосы», но на самом деле, если [такая болезнь] развивается у вас или вашего родственника, это не так уж и «просто». Гнездная алопеция может значительно отразиться на качестве жизни ребенка».
Недавние исследования в области применения ингибиторов янус-киназы для лечения алопеции обнадежили многих пациентов, однако в педиатрии применение этих препаратов, как и преднизолона, ограничено в связи с множеством ассоциированных осложнений и побочных эффектов.
«Выбор терапии для маленьких пациентов не так велик», – посетовала д-р. B.G. Craiglow. – «Но все равно семьям больных, родителям стоит сообщать, что возможностей для лечения становится больше, горизонты расширяются. Я уверена, что через 5-10 лет гнездная алопеция будет считаться легко излечимой болезнью».
Для маленьких детей, по мнению американских врачей, оптимально применение комбинации местных кортикостероидов с миноксидилом. Внутрикожное введение кортикостероидов не стоит рассматривать в качестве метода лечения гнездной алопеции у детей.
«Лечение не должно приносить еще большее страдание, чем сама болезнь. Мы же не хотим, чтобы ребенок потом всю жизнь боялся врачей!» – пошутила д-р . B.G. Craiglow.
Для некоторых детей с гнездной алопецией лечение 4-6 дозами преднизолона в комбинации с другими препаратами дает хороший терапевтический эффект, но частота рецидивов высока. Американские дерматологи, в том числе B.G. Craiglow, считают миноксидил наиболее перспективным и безопасным препаратом для лечения гнездной алопеции у маленьких детей.

Западные дерматологи сообщают о низкой приверженности к лечению акне у подростков.
Д-р J.E. Keri, профессор дерматологии из Университета Майами (США), на съезде детских дерматологов поделилась соображениями о том, как можно было бы улучшить плачевную ситуацию с комплаентностью юных пациентов.
Данные публикаций прошлых лет свидетельствуют о том, что, несмотря на значительную распространенность акне у подростков и предполагаемое пагубное влияние угрей на психологическое состояние и социализацию больных, около 27% подростков не выполняют назначения дерматолога, причем подростки, которым было выписано несколько препаратов, соблюдают режим лечения с еще меньшей тщательностью, чем больные, получившие только одно назначение. Комплаентность также снижена у пациентов, которым назначают безрецептурные препараты или местные ретиноиды.
«Имеет смысл назначать те препараты, которые пациент с большей вероятностью станет использовать», – уверена J.E. Keri. – «Нужно прислушиваться к пациентам, узнавать у них, что им нравится, а что не нравится, обязательно предупреждать о том, что лечение займет время. Нужно показать, что вы [как врач] заинтересованы в том, чтобы им помочь. Подростки – это все-таки дети, они отличаются от взрослых пациентов с акне».
Также д-р J.E. Keri обратила внимание коллег на важность обучения подростков с акне правильному уходу за кожей – необходимости регулярно умываться и придерживаться диеты, исключающей сладкое и напитки с высоким содержанием сахара.

Исследователи из Майами (США) изучили связь между пристрастием к порнографическим фильмам и кожными заболеваниями. В нарративный анализ были включены 30 статей из отобранных 208; оценивались описания серий и отдельных клинических случаев, а также исследования, посвященные взаимосвязи между просмотром порнографии, мастурбацией и кожными симптомами.
T.F.Rasul и соавт. подчеркивают, что зависимость от порнографии не включена в классификатор психических расстройств DSM-5, в связи с чем установить прямую ассоциацию пристрастия к порнографическим роликам с кожными болезнями не представляется возможным – все исследования, включенные в обзор, посвящены или связи между просмотром порнографии и мастурбацией, или связи между мастурбацией и кожными симптомами.
Тем не менее, ученым удалось выявить некоторые закономерности. У взрослых мужчин, которые злоупотребляют просмотром порнографических видеоматериалов, чаще всего наблюдается тенденция к воплощению сценариев из порно в реальной жизни: любители порнографии чаще предпочитают незащищенные сексуальные контакты, небезопасные практики, например, самоудушение (которое, согласно результатам анализа, в 95,5% случаев «заимствуют» из порнографии мужчины европеоидной расы); в некоторых случаях агрессивные сексуальные практики приводят к травмам половых органов, механическому повреждению кожи в этой области, описаны случаи появления крапивницы и геморрагических пузырей на гениталиях у мужчин, часто занимающихся самоудовлетворением, однако связь этих симптомов с просмотром порнографии авторами работы не уточняется.
Взрослых женщин просмотр порнографических материалов побуждает к более радикальной депиляции в интимных зонах – при удалении лобковых волос бритвой нередки порезы, раздражение кожи и слизистых. В некоторых работах сообщается о том, что любительницы порнографии чаще подвергаются гинекологическим пластическим операциям (лабиопластика), но статистически значимого подтверждения этой корреляции нет. Напротив, Schick и соавт. в своем исследовании обнаружили, что женщины, неудовлетворенные внешним видом своих половых органов, реже практикуют небезопасные половые контакты.
У подростков пристрастие к порнографии приводило к наиболее травматичным последствиям – описан случай образования уретро-кожной фистулы у подростка после введения магнитов в уретру (магниты были извлечены спустя год), случаи токсикоаллергических реакций кожи гениталий после использования ненадлежащих лубрикантов (мыло, мазь с метилсалицилатом и проч.); также подростки, смотрящие порнографические материалы, склонны раньше начинать половую жизнь, что, в свою очередь, авторы различных работ связали с травматизацией половых органов, повышенной заболеваемостью ИППП и даже развитию эритемы и других кожных проявлений на шее после аутоасфиксии (самоудушения).

Ученые из Нью-Йорка предположили, что солнечный свет может провоцировать развитие красной волчанки у ранее здорового человека. В американском эпидемиологическом исследовании здоровья медицинских сестер приняли участие более 240,000 женщин; первую «волну» в 121,700 человек наблюдали с 1976 года, вторую (116,429 человек) – с 1989. Участниц исследования наблюдали на протяжении десятилетий, каждые два года они заполняли анкеты об образе жизни и возможном влиянии вредных факторов.
Женщин разделяли на подгруппы в зависимости от степени экспозиции УФ, которая рассчитывалась в зависимости от региона проживания участницы, ее расы, использования солнцезащитных средств и частоты нахождения под солнцем, на открытом воздухе.
На 6,054,665 человеко-лет в исследовании было выявлено 297 новых случаев СКВ; средний возраст на момент развития симптомов волчанки составил 49,8 лет.
У женщин, находящихся в верхней трети общего списка по степени экспозиции УФ, риск развития красной волчанки был на 30% выше, однако эта закономерность не являлась статистически значимой (HR 1.28, 95% CI 0.96-1.70), возможно, в связи с малым числом новых случаев красной волчанки в исследовании.
Тем не менее, американским ученым удалось выявить некоторые закономерности: например, у участниц, подвергающихся избыточному солнечному облучению, был (статистически незначимо) повышен риск развития отдельных форм волчанки (волчанка с фоточувствительной сыпью, определением в крови аутоантител к Ro-и La-протеинам).
Значимо повышен при чрезмерном нахождении на солнце оказался только риск развития острой кожной красной волчанки (HR 1.62 для участниц верхней трети списка, 95% CI 1.04-2.52).
Главный автор работы, д-р M.Barbhaiya, предполагает, что, несмотря на спорные результаты исследования и очевидные ограничения дизайна (приблизительная оценка степени УФ-экспозиции, учет расы, но не фототипа кожи участниц), все же «кумулятивная доза солнечного излучения может рассматриваться как фактор риска развития форм красной волчанки, связанных с вовлечением кожи, определением в крови антинуклеарных антител».

Функциональная хирургия снижает риск рецидивирования меланомы ногтя – к такому выводу пришли корейские ученые по результатам ретроспективного исследования, в которое были включены 140 пациентов с меланомой ногтя (33 пациентам была выполнена ампутация, 107 – функциональная операция). Риск рецидива оценивался на основании толщины меланомы по Бреслоу; в группе больных, которым провели ампутацию, средняя толщина по Бреслоу составила 3,14 мм ± 2,62 мм, в группе функциональной хирургии – 0,7 мм ± 1,36 мм. После операции всех пациентов наблюдали на протяжении более чем 3,5 лет.
Выяснилось, что после ампутации меланома рецидивировала в 30,3% случаев, а после менее радикальной функциональной операции – только в 21,5% случаев. Пятилетняя выживаемость больных после ампутации составила 57,9% (95% CI, 40.2%-83.4%), после функциональной операции – 74.8% (95% CI, 65.5%-85.4%). Меланома ногтя в срок наблюдения метастазировала у 30,3% больных, перенесших ампутацию, и только у 7,48% после органосохраняющей операции.
Д-р B.H. Oh и соавт. также определили ряд факторов, ассоциированных с повышением частоты рецидивирования и метастазирования меланомы ногтя: мужской пол, большая толщина опухоли по Бреслоу (функциональная операция проводилась только больным с толщиной меланомы меньше 0,8 мм), амеланотические и узловые формы меланомы, а также изъязвление первичной опухоли.
Впрочем, достоверность результатов исследования спорна ввиду малой выборки.
«Органосохраняющие операции при минимально инвазивной меланоме ногтя могут быть предпочтительны для некоторых пациентов, однако точные показания к такому методу лечения все еще предстоит определить», – замечает главный автор работы, д-р B.H.Oh. из Университета Ёнсе в Сеуле. – «Несмотря на то, что функциональная хирургия эффективна в лечении новообразований без изъязвления, не узловых и не амеланотических, [даже при таких формах] меланомы ногтя, опухоли толщиной более 0,8 мм по Бреслоу после выполнения функциональной операции рецидивировали чаще, чем после ампутации».

Серия описаний клинических случаев, опубликованная в The New England Journal of Medicine, показала, что оспа обезьян зачастую имитирует картину распространенных ИППП. Такие данные получены на основании сообщений из 16 стран, затронутых недавней эпидемией; из 528 описанных случаев оспы обезьян, 98% были выявлены у мужчин, практикующих гомосексуальные контакты (впрочем, оспу обезьян также обнаружили у 9 гетеросексуальных мужчин). Средний возраст больных оспой обезьян составил 38 лет, 75% инфицированных были европеоидами, у 41% был ранее установлен диагноз ВИЧ, причем у большинства ВИЧ-инфицированных оспа обезьян протекала на фоне приема АРВТ.
Оспа обезьян у включенных в серию случаев больных сопровождалась в 95% появлением сыпи, причем у 73% – сыпи в аногенитальной области, у 41% сыпь обнаруживалась также на слизистых. У 15% инфицированных оспой обезьян наблюдалась болезненность в аноректальной области на фоне появления сыпи, а у 10% выявлялся только единичный элемент сыпи в области гениталий. У некоторых больных отмечалось появление генерализованной (в 58% случаев – везикулопустулярной) сыпи, часто с ложным полиморфизмом. Появлению сыпи предшествовали симптомы интоксикации, которые в некоторых случаях сохранялись и после высыпания: у 62% наблюдалась лихорадка, у 41% – сонливость, общая слабость, у 31% – мышечные боли, у 28% – головная боль, у 56% – лимфаденопатия.
Такое разнообразие клинических признаков оспы обезьян, как сообщают авторы исследования, может приводить к неверному диагностированию: оспа обезьян способна «мимикрировать» под сифилис, герпес и другие более распространенные инфекционные заболевания. (Справедливости ради, стоит отметить, что у 29% больных оспой обезьян в ходе исследования были выявлены сопутствующие ИППП. Британские исследователи предполагают, что лица с ИППП подвержены повышенному риску развития оспы обезьян).
«Важно понимать, что оспу обезьян нельзя считать заболеванием, передающимся половым путем, по крайней мере, в классическом смысле этого термина», – уточняет соавтор работы д-р J. Thornhill. – «Оспа обезьян передается при любом близком физическом контакте. Тем не менее, результаты нашей работы свидетельствуют о том, что чаще всего оспа обезьян передается именно при половых контактах, причем чаще всего – гомосексуальных».
Преимущественно половой путь передачи оспы обезьян, по мнению британских ученых, позволяет заподозрить следующий факт: в 95% случаев оспы обезьян высыпания у больных появлялись в аногенитальной области и на слизистой полости рта. Исследователи также определили возможные факторы риска заболевания оспой обезьян: большое количество половых партнеров, недавние путешествия за рубеж и посещение публичных мероприятий с большим скоплением людей – в частности, тематических вечеринок, предполагающих сексуальную активность участников.

Метод флюоресцентной диагностики позволяет обнаружить ранние признаки псориатического артрита (ПсА).
Такие данные получили ученые из Германии в ходе двухлетнего мультицентрового когортного исследования, в которое включили 389 больных в возрасте от 18 до 75 лет с диагностированным бляшечным псориазом. Отбирались в исследование только больные, для которых риск развития псориатического артрита был предварительно оценен как повышенный.
Пациентов наблюдали на базе 14 различных ревматологических центров: выполнялись УЗИ костно-мышечной системы и флюоресцентная диагностика кожи на каждой руке – последний метод позволяет обнаружить микрососудистые изменения в коже и подкожное воспаление, незаметное при осмотре.
В случае, если флюоресцентная визуализация выявляла патологические изменения, которые не подтверждались по УЗИ, дополнительно проводилась МРТ, а в случае, если и данные МРТ не выявляли патологии, пациентов продолжали наблюдать в течение двух лет (вместе с остальными участниками исследования).
У 50% отобранных больных был диагностирован ПсА, у 30% были выявлены изменения при флюоресцентной диагностике – 108 пациентов дополнительно прошли МРТ, которая не выявила патологии у 68 из них (63%) и подтвердила данные флюоресцентной визуализации у оставшихся 37%. У 12% больных с аномальной микрососудистой картиной и нормальными результатами МРТ в течение двух лет также развился ПсА.
В общей сложности, из 196 пациентов с подтвержденным диагнозом ПсА в конце двухлетнего периода наблюдения, у 149 (76%) были обнаружены микрососудистые воспалительные изменения с помощью флюоресцентной визуализации.
«Флюоресцентная диагностика ранних маркеров псориатического артрита – очень перспективный и ценный метод, превосходящий иные методы визуализации, которые могут выявить ПсА только на более поздних стадиях», – убеждены M.Koehm и соавторы, – «Ранняя идентификация ПсА может оказаться особенно ценной для врачей-неревматологов, включая дерматологов и врачей общей практики, способствовать своевременной маршрутизации пациентов к профильному специалисту».
Впрочем, дизайн немецкого исследования имел ряд ограничений – отсутствие рандомизации и малый размер подгрупп пациентов. Также ученые не исключали пациентов с другими заболеваниями суставов – например, остеоартрозом, – которые могли исказить результаты флюоресцентной визуализации.

Согласно результатам французского метаанализа, у детей и взрослых с гнездной алопецией в 2-3 раза чаще, чем в общей популяции, развиваются депрессивные и тревожные расстройства. В метаанализ вошло 55 публикаций, посвященных исследованию как отдельных симптомов тревоги и депрессии, так и симптомокомплексов, позволяющих диагностировать депрессивное или тревожное расстройство у детей и взрослых, больных гнездной алопецией. Из числа отобранных работ, в 29 оценивалась частота депрессивных проявлений алопеции, в 26 – тревожных (преимущественно фобических, обсессивно-компульсивных и неспецифических симптомов тревожных расстройств). Анализ данных д-р S.Lauron и соавт. проводили в соответствии с рекомендациями по метаанализу наблюдательных исследований в эпидемиологии (MOOSE). Выяснилось, что депрессия диагностируется у 9% больных гнездной алопецией, неуточненные тревожные расстройства – у 13%. Отдельные симптомы депрессии выявляются у 37% пациентов, тревоги – у 34%. «[Несмотря на немалое количество публикаций, посвященных психическому здоровью пациентов с алопецией,] наш метаанализ, насколько мне известно, впервые отдельно оценивает депрессивные и тревожные симптомы и депрессивные и тревожные расстройства», – утверждает соавтор работы д-р I.Jalenques. – «Проведя черту между симптомами и расстройствами, мы смогли получить более точные данные […]». Впрочем, авторы метаанализа также сообщают, что ввиду малого количества проанализированных статей, полученные результаты все же не стоит считать окончательными. «[На данный момент из психических расстройств исследователям}, похоже, только фобии не удалось связать с гнездной алопецией».

Ученые из Польши определили, какие гормональные нарушения характерны для акне взрослых женщин, и как проводимое лечение комбинированными оральными контрацептивами, ципротероном и изотретиноином влияет на гормональный фон пациенток. В исследование были отобраны 168 женщин-добровольцев в возрасте от 18 до 31 года (99 с диагнозом акне, 69 – группа контроля без угревой сыпи). Включались в исследование только женщины европеоидной расы, с нормальными показателями роста и ИМТ, с нормальным половым развитием, не принимающие постоянно лекарства, не страдающие эндокринными и гинекологическими заболеваниями, в том числе СПКЯ, не занимающиеся соревновательными видами спорта, не получающие лечение по поводу акне. Отобранных участниц исследования разделили на три группы: женщины из первой группы получали КОК, из второй – КОК и ципротерон, из третьей – КОК и изотретиноин. Гормональный фон женщин ученые из Померанского медицинского университета анализировали дважды – до начала лечения и через 6 месяцев после начала лечения, также проводилась оценка степени тяжести акне по шкале LEEDS. Исследователи обнаружили статистически значимые различия гормонального профиля здоровых женщин группы контроля и женщин из основной группы до лечения – у женщин с акне были повышены уровни андростендиона, кортизола, тестостерона, пролактина, АКТГ, ГСПГ, свободных андрогенов. После лечения у женщин с акне по-прежнему сохранялся отличный от здоровых женщин гормональный фон: уровни тестостерона, андростендиона, ГСПГ, а также индекс свободных андрогенов оставались повышены даже после 6 месяцев лечения КОК или КОК и ципротероном/изотретиноином. Польские ученые обнаружили также следующую закономерность: чем выше уровень тестостерона, андростендиона и кортизола, тем тяжелее акне. На основании полученных результатов D. Borzyszkowska и соавт. предполагают, что угри у взрослых женщин являются маркером синдрома гиперандрогении. Ученые из Щецина сообщают, что нельзя рассматривать акне после 18 лет как преходящую «болезнь юности»; по их мнению, для обеспечения наилучшего излечения угревой сыпи таким пациенткам следует в первую очередь назначать гормональные контрацептивы.

Китайские исследователи обнаружили связь между розацеа и фронтальной фиброзной алопецией (ФФА). В нескольких предшествующих публикациях уже сообщалось о том, что у пациентов с ФФА часто наблюдаются симптомы розацеа, однако «биологическую подоплеку» такой закономерности L.Liu и соавт. из Чунцинского медицинского университета нашли впервые. Ученые проанализировали клинические данные 9 обсервационных исследований и определили профили экспрессии генов при ФФА и розацеа. После чего ученые использовали различные методы геномики: анализ взвешенных сетей коэкспрессии генов (чтобы определить общие для ФФА и розацеа дифференциально экспрессируемые гены), анализ обогащения набора генов и корреляционный анализ для изучения отношений между модулями коэкспрессии генов и кластерами генов, которые экспрессируются только при ФФА и/или розацеа. Таким образом китайские ученые оценили не только гены, «аномально» экспрессирующиеся при этих болезнях, но и тонкие взаимоотношения и взаимодействия между этими и «соседними» генами у пациентов с алопецией и с ФФА. Оказалось, что у пациентов с ФФА значительно выше риск розацеа ([OR] 2.46; [CI] 1.78–3.40), а симптомы розацеа уже наблюдались у 23% больных ФФА, включенных в исследлвание. Ученые выявили целых 115 «общих» дифференциально экспрессируемых генов, а также общие для ФФА и розацеа генетические межмодульные пути. Работа L.Liu и соавт. «приоткрывает завесу тайны» над коморбидностью ФФА и розацеа: в основе патогенеза этих заболеваний, возможно, лежат одни и те же генные связи и взаимодействия.