Фамилия этого врача имеет непосредственно отношение к средневековой профессии смотрителей замков и к семье виноделов, но известность ему принесли работы за пределами родины и создание антисептика с фуксином. Альдо Кастеллани родился в старой флорентийской семье. Его отец, Этторе, производил вино в знаменитом районе Кьянти. И сейчас при желании не составит большого труда сыскать вино Castellani. Его мать, Виоланте Джулиани, была благородного происхождения, от неё Альдо проникся патриотизмом, влиявшим на его жизнь. Вопреки желанию отца, который хотел, чтобы Альдо стал агрономом на виноградниках, он выбрал медицину. Кастеллани так описывал судьбоносный эпизод из детства: «Худой, маленький, белокурый и светловолосый мальчик сидит за столом в пустой крестьянской кухне с каменным полом. Он плачет и не будет есть пищу...  Почему ребенок чувствует себя таким несчастным? Он слышал жалкий визг нескольких молочных поросят, убитых в примитивной деревенской бойне неподалеку... Я хорошо помню эту сцену. Это моё первое ясное воспоминание о жизни. Даже сейчас блеяние обреченных животных огорчает меня. С тех пор я постоянно заявлял, что буду врачом, когда вырасту».

Во время учёбы в университете Альдо заинтересовала внутренняя медицина т.к. это было настоящее изучение неизвестного и скрытого, а также постоянная обширная практика. Прохладное отношение к хирургии было продиктовано тем, что профессор хирургии проводил мало времени в палатах и призывал студентов к тому же. В студенческие годы самого Кастеллани называли «маленький молот», потому что он увлекался физическими методами диагностики, особенно перкуссией и всегда практиковал их в палатах. Также он проявлял особый интерес к дерматологии, преподаваемой Цельсо Пеллиццари, самым известным дерматологом в Италии того времени. Ряд блестящих работ в первые годы после окончания университета сделали Кастеллани известным учёным и предопределили долгую карьеру врача, который в полной мере использовал свои знания в области бактериологии.

В 1903 году Кастеллани пригласили присоединиться к экспедиции в Уганду для расследования эпидемии сонной болезни. Несмотря на то, что он был счастлив в течение трёх последних лет, которые провёл за работой в Бонне, он писал: «С самого детства я чувствовал желание посетить тропики и поработать там». В Уганде он обнаружил, что в спинномозговой жидкости большинства пациентов, страдающих сонной болезнью находится трипаносома. Но вся слава первооткрывателя досталась главе экспедиции Дэвиду Брюсу - в его честь был назван очередной инфекционный возбудитель (ранее его имя было присвоено возбудителю бруцеллёза). Точку в последующем споре в научной литературе поставил Набарро, присутствовавший на протяжении всей работы Комиссии по сонной болезни в Уганде: «Доктору Кастеллани следует отдать должное в том, что он впервые обнаружил трипаносому в спинномозговой жидкости жертв сонной болезни, что впервые связал паразита с этиологией заболевания и что впервые опубликовал эти данные».

Следующим местом научной деятельности Кастеллани стал Цейлон, где им был был открыты возбудитель фрамбезии, грибок Trichophyton rubrum, род Candida, разновидность токсоплазмы и придуман антисептик с фуксином. В 1914 году сэр Роберт Чалмерс, губернатор Цейлона, предложил назначить Кастеллани директором правительственного научно-исследовательского института. Для этого Кастеллани необходимо было стать натурализованным гражданином Великобритании. Кастеллани поблагодарил его за предложение, но отказался сменить гражданство, так как он не мог «отречься от своей матери». После его отказа губернатор пожал руку Кастеллани, сказав: «Я испытываю к Вам больше уважения, чем если бы Вы приняли моё предложение».

Альдо Кастеллани покинул Цейлон в 1915 году, откликнувшись на призыв итальянской армии, участвовавшей в первой мировой войне. Он вспоминал, что неподчинение его королю было бы невозможным для него. Он был зачислен в армию в качестве медицинского офицера и был отправлен на Балканский фронт в Македонии и Сербии. Позже он находился на активной службе в кровавых боях на фронте у р.Пьяве. После окончания военных действий Кастеллани вернулся к научной деятельности в Тулейнском университе в Новом Орлеане, на кафедре тропической медицины и дерматологии Института Росса в Лондоне и школе тропической медицины в Риме. В этот период его ежегодные обязанности были таковы, что он проводил 6 месяцев в Англии, 3 - в Новом Орлеане и 3 - в Риме. Из мемуаров его коллеги в Тулейнском университете: «Я помню красивого джентльмена, одетого в серый костюм, лучший, чем те, что обычно доводилось видеть в учебных кругах... Он нёс в руке серую фетровую шляпу Хомбург с завитыми полями. Общее впечатление создало впечатление безупречно одетого человека мира... Он обратился ко мне, молодому ординатору, на безупречном английском, но с культурным акцентом, соответствующем его образу. Он представился и выразил желание осмотреть кожную клинику… Он был постоянным посетителем... увлекался дифференциальной диагностикой. Он хотел знать этиологию каждого заболевания, бороться с болезнями, исходя из их причин... Он не был пионером микологии, но именно он представлял её практическую часть…».

В начале 1935 года его попросили принять руководство медицинской службой в качестве генерал-майора в предстоящей кампании в Эфиопии. Мировая пресса, опираясь на опыт более чем 50 лет колониальных войн, предвидела, что итальянцы, если не будут побеждены абиссинцами, то будут уничтожены болезнями. Вопреки всем прогнозам, война закончилась успешно для Италии, и санитарные меры, использованные во время кампании, вызывали восхищение во всем мире. Экспедиционные силы, насчитывающие около 500 000 белых людей, переведенные в тропический и субтропический климат - событие, которое никогда ранее не происходило в таких масштабах, перенесли 600 смертей от болезней, тогда как абиссинские потери от инфекционных заболеваний были намного выше. Особенно большой вклад внесли строгая профилактика малярии, комбинированная вакцинация, обеспечение питьевой водой дезинфекция и дезинсекция, а также помощь стоматологов. По возвращении Кастеллани провел множество конференций на эту тему по приглашению, среди прочего, правительства Франции и президента Рузвельта. В качестве награды за достижения в эфиопской кампании король Витторио Эмануэле III именовал его графом Кисмайо с девизом «Salus militum victoriae pignus» («Безопасность солдат - залог победы»).

Очередная мировая война застала его в Великобритании. День объявления войны он вспоминал как «самый трагический день в моей жизни». Слишком многое связывало его с «Туманным альбионом». Он был женат на англичанке и, говоря о своем браке, отмечал, что «в жизни нет более ценного сокровища, чем понимающая жена». Также он вёл активную научную деятельность в Англии и был посвящён в рыцари. В очередной раз Кастеллани решил, что он «не может отречься от своей матери». Чудом избежав ареста, он вернулся в Италию с итальянским послом и несколькими вещами, среди которых был проект большого трактата по тропической патологии и клиникам, который, несмотря на многие усилия, он не смог бы написать заново и опубликовать. В августе 1940 года его снова призвали к оружию в качестве генерал-лейтенанта медицинской службы в Африке. Он вспоминал, что все его труды были направлены на пользу Италии: «Итальянские больницы и больничные корабли показали себя очень эффективными в своём секторе и одинаково относились к врагам, союзникам и итальянцам, даже отдавая предпочтение врагу, когда это было возможно. Заболеваемость итальянских войск была значительно ниже, чем среди немецких войск». Кастеллани считал Муссолини великим лидером итальянской нации, а сам Муссолини считал Кастеллани своим личным врачом, другом и доверенным лицом. Несмотря на тесные взаимоотношения, Кастеллани не одобрял антибританские настроения Муссолини. Альдо придерживался монархистских взглядов и разорвал связи с Муссолини, когда тот основал Республику Сало. После окончания войны, благодаря своей международной деятельности, помощи короля Умберто, Ватикана и Сената, Кастеллани был признан невиновным в сотрудничестве с фашистами. 

В 1946 году был проведен плебисцит с целью принятия решения, должна ли Италия оставаться монархией или стать республикой. Республиканцы победили и король Умберто и его семья отправились в изгнание в Португалию; Кастеллани отправился с ними. В начале 1947 года португальское правительство предложило ему профессорство в Лиссабонском институте тропических болезней. Это назначение позволило ему продолжить клиническую и исследовательскую работу. О работе в Португалии он писал: «Мои самые счастливые часы проходят в моей лаборатории. У меня есть «мой сад микробов», коллекция почти всех бактерий и грибков, которые мне довелось найти за долгие годы работы во многих разных странах. Мне нравится видеть многочисленные пробирки, содержащие различные микробные культуры - белые, красные, черные, желтые - некоторые из них гладкие, некоторые грубые и смятые, некоторые колючие, некоторые покрытые шелковистым, хлопчатобумажным или шерстяным пухом. Я смотрю на них, как знаток смотрит на свою коллекцию произведений искусства. Я проверяю их ежедневно, тщательно; они все также чисты или какой-то заражающий злоумышленник сумел пробиться? Обладают ли они таким же здоровым видом, как при первом выделении; они все ещё сильны и мужественны или имеют признаки старения и слабости? Если последние признаки присутствуют, я прибегаю к омолаживающим мерам. Я изменяю их диету и окружающую среду, я прививаю их животным, чтобы восстановить их первоначальную силу». В последний год жизни Кастеллани, благодаря заступничеству португальской королевы Изабеллы II, получил обратно все британские звания и почётные членства, которых он лишился в начале второй мировой войны.

В свои последние годы Альдо Кастеллани говорил: «Я благодарю провидение за то, что оно привело меня к профессии врача. Медицина была моей страстью и моей жизнью, и я скромно трудился в обеих областях - практика и исследования в течение многих лет. Существует ли большее удовлетворение, чем смягчение боли и восстановление здоровья больных?»