В день осеннего равноденствия, в преддверии осенних и зимних сумерек хотелось бы вспомнить об открытии фототерапии. Нехватка и, как следствие, ценность солнечных лучей в обыденной жизни стала причиной того, что именно представитель Скандинавии стал основоположником фототерапии. Нильс Рюберг Финсен родился на Фарерских островах, его отец работал в администрации островов. Мальчик получил раннее образование в школе Торнсхавна и затем в Херлуфсхольме  уже в Дании, где директор говорил, что «Нильс очень хороший мальчик, но его способности малы и он совершенно лишён энергии».

Финсен был отправлен доучиваться в школу в Рейкьявике в 1876 г. В 1882г. Финсен направился в Копенгаген для изучения медицины, оставаться дальше в Исландии было бессмысленно из-за положения этой ныне процветающей страны и из-за того, что вся научная жизнь велась на континенте. В 1890г. он сдал выпускные экзамены и стал прозектором на кафедре анатомии столичного университета. В 1893г. он оставил этот пост в связи с нехваткой времени для занятий наукой, и стал давать частные уроки студентам-медикам, что позволило получать ему умеренный доход. Также к этому времени его начало подводить здоровье - заметно прогрессировала хроническая болезнь, которая напоминала болезнь Пика, характеризующаяся прогрессивным утолщением соединительной ткани. Последние годы Финсен был прикован к инвалидному креслу и страдал от асцита. Несмотря на это он смог сделать значительный вклад в медицину, что говорит о его силе и энергии.

С каждым годом выбор косметических средств становится все шире и богаче. Иногда создается впечатление, что уже практически любую дерматологическую проблему можно решить с помощью лечебной косметики. Однако, как показывает практика, количество проблем не уменьшается. Когда мы выбираем среди огромного ассортимента косметическое средство, то, если и читаем на упаковке перечень ингредиентов, ограничиваемся лишь активными веществами вроде бисаболола, витаминов, аминокислот и т.д. На менее знакомые, часто довольно длинные, названия химических веществ мы, как правило, не обращаем внимания, считая их просто вспомогательными компонентами. Однако зачастую именно в них кроются причины многих проблем! Ни для кого не секрет, что, как и лекарства, косметические препараты могут иметь побочные эффекты. От легкого локального покраснения кожи до развития злокачественных новообразований! Существует, например, статистика, согласно которой 41% всех побочных эффектов от применения косметических средств (в том числе по уходу за волосами) за период период с 2004 по 2017 гг были так или иначе связаны с развитием онкологических заболеваний, а это 4427 случаев в год. Среди опухолей доминировали рак яичников и мезотелиома, рак кожи и молочных желез. Эти данные, к сожалению, не стали достоянием широкой публики.

На внешнем жестком диске моего компьютера хранится порядка двухсот удививших меня фильмов. Изредка под настроение я их пересматриваю. На прошлой неделе выбор пал на французский фильм «Красная спина».

Сюжет этой авангардной работы строится на поиске кинорежиссером будущего фильма некоего живописного полотна, наиболее точно подходящего под определение «монстр». Разобраться в живописи и в решении этой непростой задачи ему помогает чудаковатая искусствовед Селия, бесподобно сыгранная Жанной Балибар. Предлагая взглянуть на традиционные вещи под новым углом, на роль «монстра» она предлагает совершенно не связанные с  обычным представлением о чудовище картины. Например,  изображение двух сестер-близнецов, похожих, по ее мнению, на японских призраков, или «Портрет молодого человека и девушки» Ренуара. В безобидном молодом человеке она видит дьявола, готового растерзать девушку.

Похоже, что первая половина XIX века в Лондоне была не самым лучшим временем для обучения медицине. Согласно заметкам современников, в то время в Лондоне было всего три стоящие больничные медицинские школы и много маленьких школ. С доступностью клинического материала также возникали проблемы: пациенты изыскивались из низших слоёв общества, а анатомический материал поставлялся похитителями трупов. Лицензии для открытия школы не требовалось, а вот законного способа получить труп для изучения не было. И если прежде значительной частью анатомического материала были тела казнённых преступников, то после отмены «Кровавого кодекса» их стало значительно меньше. Сами же студенты-медики становились отражением этой обстановки и были неряшливыми, циничными и сквернословящими. В таких условиях ещё более прежнего становился привлекательным Париж с его богатыми клиническими школами, не испытывавшими подобных проблем. Волею случая студенту Эразмусу Уилсону посчастливилось оказаться в Париже, где он мог удовлетворить свою тягу к медицинским знаниям, которых не доставало в Лондоне. Он был столь старательным и прилежным студентом, что французские сокурсники дали ему прозвище «зубрила».

Призрачная венерологическая нить связывает Россию и норвежский город Ставангер. В 1709 году к его берегам причалил российский военный корабль. Он был не только олицетворением мощи нашего флота, но и привез в эту северную страну новый вирулентный микроб.

По утверждению историков, беспорядочные связи распутных русских моряков привели к началу эпидемии новой венерической болезни именуемой «radesyken». Она бушевала более 150 лет и была настоящей трагедией для всей Норвегии.  Эта «злая болезнь», по всей вероятности, была ничем иным, как злокачественным сифилисом с клиническими признаками невенерических трепонематозов. Ее проявления описаны со всей тщательностью: язвы кожи и слизистых, поражение носоглотки, перфорация мягкого и твердого неба, вегетации в области половых органов и перианально, боли и отек суставов. Нередко регистрировались семейные случаи заболевания с половым и бытовым путем передачи инфекции.

История развития европейской дерматовенерологии XIX века имеет множество примеров, когда в стремлении добраться до сути болезни, врачами проводились предосудительные, имеющие мало общего с этикой и деонтологией эксперименты. На этом фоне выделяются врачи, чья исследовательская деятельность основывалась на клиническом наблюдении и личном опыте. Одним из таких врачей был англичанин Джонатан Гетчинсон, родившийся в строгой религиозной в семье и решивший в 17-летнем возрасте стать миссионером. Если бы этому желанию было суждено сбыться, то, вероятно, многочисленные клинические наблюдения и публикации были бы сделаны существенно позже и уже другими специалистами. Но столичная практика и обилие клинической работы в бедных слоях общества стали достойной заменой миссионерству и сделали его одним из величайших клиницистов. Он работал в больнице Мурфилдс и лондонской офтальмологической больнице офтальмологом, в больнице грудных болезней Сити - терапевтом, в больнице св.Варфоломея и Лондонской больнице - хирургом, в больнице Лок - венерологом и в больнице кожных болезней Блэкфрайерс - дерматологом. 

Несмотря на тенденцию к специализации в медицине, которая была инициирована и, безусловно, поддерживалась верой в то, что человеческий разум не способен действительно научиться более чем в одной отрасли науки, Гетчинсон доказал, что совершенно не обязательно посвящать себя одной специальности. Он был, выражаясь современными терминами, хирургом, офтальмологом и дерматовенерологом. Один из коллег писал о нём: «Я не верю в отдельных специалистов, но я верю в Гетчинсона, т.к. он специалист во всём». Его способность к клиническим наблюдениям и стремление обнародовать эти наблюдения в медицинских журналах стали причиной того, что первенство в описании многих болезней принадлежит именно ему. Но так как перечисление всех эпонимов, приписываемых Гетчинсону, и обзор 1200 его печатных работ может нагнать энциклопедическую тоску, то обратимся к более занятным страницам истории. Клинические наблюдения Гетчинсона парадоксальным образом как служили во благо, так и вносили путаницу, что можно увидеть на примере сифилиса и лепры.

По статистике использование солнцезащитных средств растет с каждым годом. Но это не приводит к пропорциональному снижению заболеваемости злокачественными новообразованиями кожи. О некоторых причинах я говорила в предыдущем материале моего блога. Безусловно, имеет также значение и нарушение технологии использования этих средств, а также их состав. Поэтому к выбору солнцезащитных кремов следует подходить с определенной долей ответственности. К сожалению, некоторые составляющие этих кремов могут быть небезобидны не только для здоровья человека, но и для окружающей среды. В частности, для водной поверхности Земли и ее обитателей, о чем мне и хотелось бы написать. Среди наиболее вредоносных ингредиентов следует выделить оксибензон (на этикетках косметических средств он часто обозначается как бензофенон-3) октил метоксициннамат (обозначаемый на этикетках как этилгексил метоксициннамат), а также октиноксат.

В большинстве случаев, применяя то или иное смягчающее или увлажняющее средство или назначая его своим пациентам, мы в первую очередь руководствуемся его действенностью в плане устранения сухости кожи, уменьшением ее шелушения и воспаления, а также профилактики этих явлений. Информационный материал, предоставляемый фирмами-производителями, и периодически появляющимися в печати научными статьями, как правило, посвящается эффективности и безопасности этих средств при дерматитах различного генеза на момент использования. Однако данных об отдаленных результатах воздействия этих косметических средств, в особенности на кожу, подвергающуюся частому и/или длительному воздействию солнечных лучей, в настоящее время нет.

Во второй половине XIX века в медицинском мире развернулась настоящая «охота за микробами». Многие исследователи стремились найти в инфекционном агенте разгадку болезней, тысячелетиями поражавших людей. Наибольший интерес вызывали смертоносные болезни - чума, сибирская язва, туберкулёз и др. Но часть исследователей обращали свои взоры на болезни, которые не были столь смертоносными, но значительно влияли, как это сейчас принято называть, на качество жизни. Одной из таких болезней известных с библейских времён была лепра или, как её иногда называли, “ленивая” или “медленная смерть”. Считалось, что причина болезни кроется в комбинации наследственности и факторов окружающей среды, но это было поставлено под сомнение норвежцем Герхардом Хансеном. Парадоксально, что открытие возбудителя лепры произошло раньше, чем, например, более смертоносных чумы и туберкулёза.

После окончания учёбы Герхард Хансен работал врачом в отдалённых уголках Норвегии, а в 1868г. начал работать в больницах для прокажённых в Бергене вместе со своим учителем и будущим тестем, Даниелем Корнелиусом Даниельссеном. И Даниельссен, и Хансен путешествовали, чтобы облегчить жизнь больных, которые часто были изолированы в отдаленных фермах, где не было постоянного врача. Хансен писал, что никогда раньше он не видел столько страданий в одном месте. Он быстро пришёл ко мнению, что лепра должна иметь специфическую причину, не связанную с наследственностью. Это было смелое предположение в то время, когда концепция заражения была ещё плохо изучена, и ещё никто не доказал, что бактерии могут вызывать заболевания людей. 

Будучи студентом 3-го курса, я начал свою карьеру среднего медработника в отделении химиотерапии Красноярского онкодиспансера. Трудоустройство пролоббировал мой близкий друг Игорь. Он работал там уже несколько месяцев, был на хорошем счету, а меня заверил в том, что более спокойной работы в диспансере не найти. Это же не хирургия. К тому же, утренняя каша в больничной столовой с успехом покрывала энергозатраты, связанные с учебой. Лечебный процесс в отделении был четким и адресным. Опухоли – циклофосфан, доксорубицин; лейкопения – метилурацил, пентоксил; тошнота, рвота – церукал; выпадение волос – время.

Конечно, анагеновая алопеция, возникающая вследствие повреждения волосяного фолликула противоопухолевым препаратом, не является угрожающим жизни состоянием. В большинстве случаев рост волос возобновляется в течение нескольких недель. Но мне всегда было непросто наблюдать за стремительно лысеющими пациентами. Трудно представить, какой психологической травмой была развивающаяся алопеция для самих больных.